Что же такое Авторская песня?

Существует такая теория, что авторскую песню придумали немного раньше, чем научились добывать и поддерживать огонь. И в нас всё ещё жив дух кочевничества, а какие походы без песен ?
Вот, наверное, и получается :
"И если мне на сердце тяжело,
Я у неё одной ищу ответа..."

Автор написал песню, он её поёт. Песня авторская ? Если это "что-то мне напоминает " - песня авторская ?
Авторская - это уже не туристическая, но ещё не шансон ?
Она имеет какое-то особенное влияние на слушателей, говорит о чём-то общечеловеческом или
личном, передаёт картину внутреннего мира автора или задаёт вопросы слушателю ?
Я думаю об этом.

Любое определение не может быть однозначным. Так вот в техническом плане всё просто. Идеальная авторская песня - это песня, все пять составляющих которой: идея, текст, музыка, вокальное исполнение и аккомпанимент - имеют одного автора. С отклонениями, естественно, а именно, одна-две составляющих могут быть и не авторскими.
Только подозреваю, что у авторской песни / как и у бардовской, впрочем/ должно быть несколько "теорий". Как в науке, например, аж целых пять теорий резания металла: механическая, тепловая... уже не помню какие ещё ))) Вот, представьте себе: толстенный том с заголовком "Музыкальная теория авторской песни", рядом- ещё более толстый фолиант "Социальная теория авторской песни", и аж в трёх томах "Политико-экономическая теория авторской песни" )))
А вообще-то все определения должны быть короткими и простыми. Смог же гениальный Эйнштейн втиснуть всю Вселенную в своё знаменитое E=MC2 )))

Предлагаю таки не забросить вопрос определения авторской песни, но подойти к нему более практично. Формула - это не обязательно математика и физика. Давайте введём в наше определение-формулу перечисленные мной выше пять уровней песни:
- Идея (И)
- Текст (Т)
- Музыка (М)
- Аккомпанимент (А)
- Вокал (В)
И попробуем оценить их долю для различных жанров (бард, рок, эстрада и т.д.) по какой-нибудь простой системе, ну например, пятибалльной, ибо ещё в школе к ней все привыкли.
Например, думаю, что для бардовской КСП-шной песни наиболее важен будет уровень идеи, чуть-чуть меньше - текст, ещё поменьше - музыка, не столь обязательны - аккомпанимент и исполнение. Для рока, думаю, музыка - будет явно превалировать над текстом, а для бард-рока - возможно наравне с ним. Для поп-музыки - идея, наверное, вообще не нужна, текст и мотив - на низком уровне, а вот аккомпанимент и исполнение - отлажены. Ну, это я примерно, что в голову пришло )
В общем, основная мысль, надеюсь, понятна. Давайте попробуем расставить коэффициенты! А потом сверим и проанализируем наши результаты.

Интересный подход, Андрей...
Тут правда в отношении нашего жанра мне видится, что всё должно быть гармонично, но дело в качестве. Стих первичен, но без идеи - это не стих. Мелодия хороша, когда она не слишком банальна, но не должна закрывать собой стих. Аккомпанемент и вокал, чем точнее тем лучше, но должны быть нацелены на несение сверхзадачи стиха.
Бардовская песня вообще не является музыкальным жанром. Скорее это специфический спектакль, который использует музыку. Тогда на одну из первых ролей выходит актёрское мастерство. А в этом случае гитара и вокал должны быть на полном автомате, чтобы можно было действовать словом.
Вот и получается, что баллами здесь не определишь. В каждой конкретной песне соотношения свои. И это мы ещё не коснулись того, что песни есть "отрядные", которые с упоением распеваются вместе, а есть монологи, которые петь "толпой" не слишком корректно. В том и другом случае ко всем компонентам требования свои. Но и это ещё далеко не всё.
А вот говоря обо всём этом, мы можем прояснить, сблизить свои понимания жанра.

Согласен, Владимир Львович! Так давайте же и составим вместе таким образом классификацию многогранной авторской и бардовской песни. А заодно и другие жанры обсудим )
А я, как конструктор по специальности и по жизни, всё-таки попытаюсь при этом формулами и определениями пооперировать )

Я ни разу не против, Андрюша!
В принципе формулами можно описать всё, но постфактум...

В.Байрак: «Если проанализировать классовость русских (в большом, международном смысле), мы без труда заметим, что каждый слой имеет свою песенную ЯЗЫКОНАЦИЮ: маргинал – “попсу”, рафинированная элита – оперу, деклассированный элемент – уголовную песню, интеллигенция – авторскую» («Авторская песня как “иврит” русской интеллигенции»).
- Ю.Ким: «Считать авторскую песню в массе явлением искусства невозможно - это та почва, на которой искусство произрастает. Поэтому сначала была песенная графомания, охватившая огромное количество народу: я это могу сказать и о себе, и о Ю.Визборе, и о других - все мы были графоманами. Произведениями же искусства можно назвать лишь более поздние наши песни. А тогда зазвучали неслыханные ранее доверительные, личностные, искренние интонации, причем не только в песне, но и в поэзии, и в театре».
- А.Мирзаян: «Авторская песня не есть форма протеста, как это пытались представить, а есть способ осмысления, форма диалога друг с другом и с миром»; «Авторская песня живёт энергией осмысления, как и всякая истинная культура».
- Б.Окуджава: «Говоря об авторской песне, часто имеют в виду движение, объединяющее поэтов, композиторов, исполнителей и почитателей этого жанра. Для меня же это понятие имеет конкретный и узкий смысл: поэты, поющие свои стихи».

Перлы сии достойны Золотых скрижалей, вот только иврит тут ни причем. Наша интеллигенция создавала и пестовала великий могучий русский языка, однако.

Мне ближе высказывание Мирзаяна

Всё, что говорится на этой странице, дополняет друг - друга.
Так и высказывания этих известных личностей.

Мирзоян могучий утес АП. Александр, занеси его слова на Золотые скрижали, пополни копилку нашей общей мудрости, или мне это сделать?

Эврика!
У меня новая терминология!
Песни золотого СТАБфонда (Самодеятельная/Туристская/Авторская/Бардовская)

Классненько, Леночка!

17 июля 2009 года ушел из жизни Юрий Андреев. Хочу предложить вашему вниманию его предисловие к антологии авторской песни.
Все цвета радуги
В наши дни возможности реализации творческих способностей каждого талантливого человека неизмеримо выросли, и нередко потребность людей выразить свои чувства, мысли, настроения проявляется в сочинении и исполнении ими собственных песен. Творения современных бардов, как и песни народные, проходят строгий естественный отбор обществом и временем, когда выживают лишь самые лучшие. С распространением магнитофонов этот процесс протекает много быстрее, буквально на наших глазах. Поэтому уже сегодня можно говорить о самодеятельной песне как о явлении, рассматривая его в разных аспектах – социальном, историческом, общекультурном, искусствоведческом. Справедливо в одной из статей заметил журналист Н. Вайнонен: "Удивительно не то, что для обозначения этих песен используется множество определений: самодеятельные, гитарные, авторские, студенческие, туристские, песенная поэзия. Ведь каждое из них отражает какую-то иную грань или сторону этого явления. Удивительно другое – сколь быстро, по историческим меркам, оно созрело и заявило о своей самостоятельности". И как жаль, что этот плодотворный, активно действующий вулкан до сих пор крайне мало изучен, исследован, освоен профессиональными критиками, музыковедами, искусствоведами и социологами. Перелистываю сборник, который мне доверено представить читателю, и не просто пробегаю глазами знакомые поэтические строчки, дополненные строчками нотными, а слышу, как они звучали давно, как звучат сегодня в исполнении их авторов и просто любящих петь знакомых и незнакомых мне людей. Тех, с кем в разные годы доводилось встречаться в поездках, командировках, на песенных слетах и фестивалях, в походах у туристских костров, на концертах в огромных залах современных стадионов или вечерах-диспутах в небольшом кафе ленинградского клуба песни "Восток". Вспоминаю, как более 25 лет назад всерьез увлекся собирательством самодеятельных песен, особенно тех, где и слова, и мелодия, и исполнение, и музыкальное сопровождение – словом, все, что только может быть в песне, принадлежит одному человеку. Тогда я был счастливым обладателем высококачественного, по прежним меркам, магнитофона "Мелодия" и десятков коробок с тысячами метров узкой глянцево-коричневой пленки. Щелчок клавиши – и в комнату врывалось разнообразие и многоголосие заоконной жизни. Не скучной черно-белой. Нет. Многоцветной, с чистыми тонами и множеством их оттенков – как у огромной радуги, внезапно появившейся после летнего дождя на вновь голубом небосводе. Что же это за явление – самодеятельная песня? Традиция создания песен с ярко выраженной авторской позицией, песен граждански активных существовала давно. Вспомним "Варшавянку" Г. Кржижановского, "Смело, товарищи, в ногу" Л. Радина, "Там вдали за рекой" Н. Кооля. Песни, сочиняемые непрофессиональными музыкантами, появлялись и в годы предвоенные ("Бригантина" Г. Лепского и П. Когана, "Пыль, пыль, пыль..." Е. Аграновича на стихи Р. Киплинга и др.), и в период Великой Отечественной. В 1941 г. свою первую авторскую песню сочинил М. Анчаров, а в 1943-м в горах Кавказа родились "Баксанская" и "Барбарисовый куст". В том же году на фронте впервые попробовал себя в песне Б. Окуджава ("Нам в холодных теплушках не спалось"), а вскоре после войны студенты нескольких институтов вовсю распевали "Глобус" М. Львовского (мелодия М. Светлова), считая его новым студенческим гимном. Я не знаю, где встретиться Нам придется с тобой,— Глобус крутится, вертится, Словно шар голубой. И мелькают города и страны, Параллели и меридианы, Но таких еще пунктиров нету, По которым нам бродить по свету. Но когда говорят о современном жанре самодеятельной (авторской) песни как о массовом движении, его цветущей весной и первым плодоносным летом все же считают послевоенное десятилетие – 50-е гг. В чем же здесь дело? Процитирую высказывание Юрия Визбора в одном из интервью: "В 1951 г. я поступил учиться в Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Представьте себе музыкальную атмосферу того времени: кончалась эпоха прекрасных военных песен, вернее, сами песни остались, но жизнь уже развивалась по новым, мирным законам и требовала иных песен. Что же предлагало тогда радио? Почти каждый день появлялись песенные новинки, в основном неплохие, но предназначенные для громкого массового пения на демонстрациях и площадях. Они решали свои и очень важные задачи. Кроме подобных песен, ничего иного практически не было. Мы же, как все молодые люди, работали, учились, увлекались туризмом, ходили в походы и очень любили петь. А вот таких песен, которые можно было бы петь в общежитиях, у костра, в веселых студенческих обозрениях или даже включать в выступления студенческих агитбригад, как их теперь называют, таких песен не было, то есть создался этакий своеобразный вакуум, и, как всякий вакуум, он должен был чем-то заполняться". К сожалению, этот вакуум не смогли заполнить профессиональные песенники, не сумевшие вовремя откликнуться на настроения и чувства послевоенной молодежи. Но есть и иная, как мне кажется главная, причина взлета самодеятельного песенного творчества именно в то время. Стремление к честности, правдивости, внимание к душевному миру человека, господствующие в самодеятельной песне, формировались как раз на том этапе жизни нашего общества, когда были вскрыты и начали преодолеваться отрицательные последствия культа личности, когда наступил период обновления, поисков и надежд, когда всю страну охватил новый творческий подъем. Вспомним конец 50 – начало 60-х. Фильмы "Баллада о солдате" и "Чистое небо" Г. Чухрая, "Весна на Заречной улице" и "Застава Ильича" (более известный под названием "Мне двадцать лет") М. Хуциева, "Летят журавли" М. Калатозова и "Девять дней одного года" М. Ромма. В театрах идут пьесы Н. Хикмета, A. Володина и В. Розова, на эстраде – джазы О. Лундстрема и Э. Рознера, зачитываются до дыр романы "Не хлебом единым" B. Дудинцева и "Тишина" Ю. Бондарева, новые поэмы А. Твардовского. Рождаются театр "Современник" и журнал "Юность", появляется радиостанция "Маяк", а молодые поэты А. Вознесенский, Б.Ахмадулина, Е. Евтушенко, Р. Рождественский декламируют свои стихи прямо на площадях и стадионах. В потоке блистательных имен и произведений отнюдь не затерялись, казалось бы, совсем негромкие голоса М. Анчарова, Ю. Визбора, А. Якушевой, А. Городницкого. Особо хочется сказать о Б. Окуджаве. Как раз вовремя явился поэт-певец, именно его как будто тогда всем и не хватало. Поэт, органично дополнивший громкие, задиристые стихи новой поэтической плеяды стихами интимными, доверительными, удивительно лиричными, обращенными к каждому человеку, говорящими с ним о важных проблемах нашей жизни, но спокойно, скорее даже тихо, и под гитару. Сколько же впоследствии появилось авторов-исполнителей песен, которые, как в одной кем-то пропетой песенке, могли про себя заявить: "Ведь я один из Окуджав", подразумевая преемственность традиций его песенной формы, его принципов творчества! Вот и Владимир Высоцкий, любивший называть свой жанр авторской песней, на своих концертах замечал, что понял, как можно усилить стихи ритмической основой, задаваемой гитарой, лишь после того, как услышал песни Окуджавы. Интерес к самодеятельной песне вызвал к активной деятельности сотни больших и малых КСП (клубов самодеятельной песни) в Москве, Ленинграде, Куйбышеве, Челябинске, Казани, Одессе, Свердловске, Норильске и других городах. Песенное творчество превратилось в массовое общественное движение, объединившее в свои ряды тысячи любителей самодеятельных песен. Почему непременно самодеятельных? Думаю, никто не станет оспаривать очевидный факт, что песня во все времена, во всех социальных группах людей всегда была мощным средством человеческого общения. И в праздники, и в будни. Точнее, чем "нам песня строить и жить помогает", вряд ли скажешь. Однако чем песня жива, почему она привлекает или не привлекает людей? Должна быть хорошей музыка? Да. Хорошим текст? Да. Хорошим исполнением? Да. Но почему все-таки нередко остаются на десятилетия и века песни, казалось бы, бесхитростные по тексту и напеву? Скажем так: песня – это есть обнаженная человеческая душа (говорю о песне настоящей), этим она привлекает людей. Человек может проявить себя в песне мужественным, нежным, задумчивым, веселым, грустным, гневным и т. д., но никогда не должен – фальшивым. Душевная неточность, психологическая ложь убивают песню. И не спасут тогда ни оригинальная мелодия, ни изысканный текст, ни хорошо поставленный голос певца. Сколько досады вызывают иные песни, исполняемые с эстрады, по радио и телевидению! Те, в которых нет и малых признаков истинной душевности. На вечерах уже упоминавшегося клуба "Восток" проводятся социологические опросы. Например: "Что вы цените в песне, что вам в ней нравится?" Характерно: среди ответов (а их за два с половиной десятилетия работы клуба собралось несколько тысяч) не было ни одного, в котором песню любили бы "за музыку", "за текст". Те, кому она предназначена, склонны оценивать песню как произведение синтетическое, и прежде всего в зависимости от того, что она несет, а не как. Это "как" – есть лишь средство для решения главной задачи. Уточню – приведенный выше вопрос полностью звучал: "Что вы цените в самодеятельной песне, что вам в ней нравится?" – Поэтическое, образное содержание, душевная молодость (студентка, 26 лет). – Простота, отсутствие ложной красивости, "шершавость" (студентка, 20 лет). – Человечность, разнообразие (рабочий Кировского завода, 30 лет). – Свежесть восприятия мира (преподаватель, 24 года). – Отсутствие догматичности (геолог, 57 лет). – Отсутствие шаблона, высокоинтеллектуальный дух (пенсионерка). – Содержание, близкое к действительности, многогранность (инженер-геофизик, 38 лет). Задумаемся над этими и им подобными ответами, которые, многократно варьируясь, говорят об одном: суть лучших самодеятельных песен – в стремлении к истинности, к правде мыслей и чувств, а значит, в неприятии фальши любого рода: в малом и большом. Подчеркиваю: особенность явления самодеятельной песни заключается, прежде всего, в стремлении к истинности, а не просто искренности. Искренность – дело вторичное. Искренне можно и заблуждаться, искренне можно даже лгать. В песнях, создаваемых инженерами, геологами, учителями, физиками, журналистами, рабочими, конечно, возможны литературные и музыкальные огрехи, да и их, на мой взгляд, не всегда полезно пытаться выправлять. Но ценность этих песен в том, что их авторы стремятся отобразить мир человеческих страстей и дел реальным, таким, каков он есть на самом деле. Самодеятельная песня жива людьми, которые хотят ее петь или слушать, и теми, у которых есть особый дар создавать песни. Это редкий талант, поскольку в этом случае он должен быть многогранным. Как верно однажды заметил Е. Бачурин, один из авторов-исполнителей, "триединство стиха, музыки и своей исполнительской интонации – гораздо более редкое и ценное явление, чем какой-нибудь заезженный шлягер... Пройдет время – и по голосам бардов будущие поколения тоже будут судить о нашем времени, о наших бедах и радостях, о наших жгучих проблемах и отношении к ним". Вот уже три поколения советских людей тянутся ко всему живительному, что есть в самодеятельных песнях. Их наиболее яркие авторы абсолютно индивидуальны, одного не спутаешь с другим. Мажорный, солнечный, всегда с юморком, Юлий Ким поет совсем иначе, чем нервный, звучащий подчас трагически Евгений Клячкин. Юрий Визбор – это распахнутые ветра, простор равнин и вечность гор, Ада Якушева – сама женственность, Александр Городницкий – сама мужественность, Виктор Берковский – темперамент и экспрессия, Сергей Никитин – тонированное озвучивание стиха, мелодичность, задушевность и затаенность. И тем очевидней проступает то общее, что объединяет всех их и многих других наших бардов: стремление к истине, органичное неприятие лжи и фальши. Причем стремление к точности и правде отличает не только содержание, но и саму манеру исполнения самодеятельной песни. Существует жесткая обратная связь: любую фальшь слушатели – ценители этой песни генетически не выносят. Нельзя не заметить и особую роль самодеятельных композиторов в пропаганде лучших произведений русской, советской и зарубежной поэзии. Музыкальное решение, найденное ими, часто идеально соответствует той реакции соединения, в которую готовы вступить слова. До Берковского было полтора десятка вариантов "Гренады", появлялись они и потом, а живет один. Можно ли сегодня представить себе стихотворение Н. Рубцова "Отплытие" ("Размытый путь. Кривые тополя...") на другую, не дуловскую, музыку? В общем, в жанре самодеятельной (авторской) песни обозначились бесспорные достижения и в поэзии, и в музыке, и в исполнительском мастерстве. Ныне эти песни заслуженно звучат по радио и телевидению, в кинофильмах и спектаклях. Талантливые авторы получают заказы на сочинение песен от режиссеров театpa и кино. Действительность показывает, что в условиях духовной жизни советского народа, когда культурные достижения доступны массам, а человеческий фактор понимается как повышение творческой активности каждого, нет и не может быть непроходимой границы между творчеством профессиональным и творчеством народным. Что же касается того, что самодеятельные песни называют еще и туристскими, то действительно – многие из них рождены именно в дорогах или по впечатлениям от походов, путешествий, экскурсий, экспедиций. Или в мечтах о походах предстоящих, о синих горах, зеленых озерах, других городах, далеких, а потому загадочных странах, нередко выдуманных фантазией автора. ("А где-то есть земля Дельфиния и город Кенгуру".) Есть и другое объяснение причины такого внутрижанрового выделения. Самодеятельные песни возникают, разумеется, не только на туристских маршрутах, и создают их, понятно, не только люди, покоряющие вершины гор или порожистые реки. И далеко не всегда это песни о палатках, дорогах, кострах, о том, как плохо сидеть дома и хорошо — под елкой в лесу. Говоря о песнях туристских, прежде всего, видимо, следует говорить об их среде бытования – то есть о людях, ведущих активный образ жизни, стремящихся отдыхать содержательно, интересуясь миром во всем его разнообразии не только через экран телевизора. Ведь туризм для людей, по-настоящему им увлеченных,— не хобби, не развлечение и не стремление к острым впечатлениям, это — образ жизни, влияющий на жизненные принципы, жизненную позицию. И песни этим людям требуются особые, отвечающие их стремлениям, мыслям и чувствам. Как раз таким требованиям и удовлетворяют лучшие песни самодеятельных авторов. У всех тревог одна забота — Не дать ни ночи мне, ни дня, Ведь у тебя случится что-то, А все касается меня. Даже один, Если случается, в бой иди! Даже один — Пробуй победить! Сами же туристы, альпинисты, геологи, путешественники, насколько мне известно, никогда не делят обширный мир самодеятельных песен на песни туристские и не туристские. Просто в разряд туристских путем естественного отбора попадают песни, наиболее отвечающие ощущению беспредельности звездного неба, силуэтам высоких гор, дымку ночного костерка на берегу таежной речки, настроению усталых после трудного дня путников, обостренному чувству братства людей, познавших друг друга в экстремальных условиях. А распахнутые ветра Снова в наши края стучатся — К синеглазым своим горам Не пора ли нам возвращаться? Ну а что нас ждет впереди? Вон висят над чашей долины Непролившиеся дожди, Притаившиеся лавины. Как говорят на туристских фестивалях, это песни доверия, песни общения. Не случайно их девизами обычно бывают строчки любимых самодеятельных, авторских, туристских – попробуй определи! – песен: "Потому что нам нельзя без песен", "Возьмемся за руки, друзья!", "До будущей горы", "Гитара и песня по кругу", "А песня готова на бой", "Посидим с товарищами у костра", "Чтобы легче был путь для друзей". И звучат самые разнообразные по тематике туристские песни от Кавказа до Печоры, от Сахалина до Ужгорода, на всех широтах и меридианах. Звучат, преисполненные истинного патриотизма, мужества, романтики и непременно юмора. Семь основных нот в музыке, семь цветов у радуги. И каждому цвету радужного спектра найдется соответствие в многоголосии и многозвучии этих песен. Вот цвет красный. Цвет нашего знамени, цвет крови, пролитой защитниками Родины на фронтах гражданской и Великой Отечественной. Цвет гвоздики, ставшей символом фестивалей политической песни. Гражданственная, патриотическая тематика представлена в самодеятельных песнях наиболее сильно, наиболее разнообразно. Как еще раз не вспомнить "Баксанскую" и "Барбарисовый куст", написанные во время войны участниками легендарной операции на Эльбрусе! Помнишь, товарищ, белые снега, Стройный лес Баксана, блиндажи врага... Очень сильна нота памяти минувшей войны. Немало песен о войне, созданных уже в мирное время, написано ее участниками, скажем известными поэтами и прозаиками М. Анчаровым и Б. Окуджавой, и людьми, для которых военные годы навсегда остались в памяти наследием сурового тылового детства. Вспомните, ребята, Вспомните, ребята, Разве это выразить словами — Как они стояли у военкомата С бритыми навечно головами. В этих песнях память прошлого – память активная. Она словно овеяна словами, высеченными на могиле Неизвестного солдата: "Никто не забыт и ничто не забыто". Опять над головой костер качает дым, Бредет сквозь лес в обнимку с песней тишина, А мы идем искать ровесников следы, Тех самых, кто на четверть века старше нас. Бывает, это и память-ассоциация, когда в песне автор ставит себя в условия фронтовой жизни и будто вспоминает ее реальные ситуации. Известно, что после исполнения Высоцким своих военных песен, многие ветераны войны присылали ему письма, спрашивая: "Не Вы ли тот самый человек, с которым я воевал в одном окопе?" Нет, Высоцкий родился в 1938-м и по возрасту не мог быть фронтовиком, но именно он сказал в песне: Нам и места в землянке хватало вполне, Нам и время — текло для обоих... Все теперь одному, только кажется мне — Это я не вернулся из боя. Симптоматично, что песни военно-патриотической и гражданской тематики оказались очень близки нашей молодежи. Не случайно самые крупные песенные фестивали и слеты самодеятельной песни часто заканчиваются "Атлантами": Стоят они навеки, Уперши лбы в беду, Не боги — человеки, Привычные к труду. И жить еще надежде До той поры, пока Атланты небо держат На каменных руках. Оранжевый и желтый цвета в моем представлении сливаются в один – золотой: цвет фантазии, мечты, романтической выдумки. Эта широкая цветовая линия просматривается еще от давней "Бригантины": И в беде, и в радости, и в горе Только чуточку прищурь глаза — В флибустьерском дальнем синем море Бригантина подымает паруса. В флибустьерском – значит в море открытом, полном опасностей, как в стремительной жизни, в которой без преодоления препятствий не бывает собственных побед. Романтическая традиция в самодеятельной песне отражает святое свойство человека фантазировать, мечтать, стремиться крылатой мыслью туда, где он еще не был, где можно узнать что-то новое, неизвестное, дотоле невиданное! Но если нас уговорят поверить, Что жизнь возможна без морей и гор, Сорвем друг с друга голубые перья И вновь рванемся в штормовой простор. И зеленый цвет необычайно интенсивен в палитре красок самодеятельных песен: Я волнуем и вечно томим Колыханьем, дыханьем земным. Что ни день — то весна, Что ни ночь — то без сна... Зелено, зелено, зелены... Для человека наблюдательного в природе все живое: деревья и цветы, вода и камни: В речке каменной бьются камни, По гранитным скользя камням. Древними каменными глазами Смотрят горы на меня. Только из песен о природе можно составить большой тематический сборник: это был бы могучий гимн матери-земле, выставка картин поэтического описания красот и щедрот мира. А если в подобный сборник добавить песни (их еще больше!), где раздумья о природе — повод для размышления о любви и разлуке, о трудностях и превратностях, свойственных жизни, получился бы солидный том единения музыки и поэзии с главной темой — человек и природа. Два последующих цвета – голубой с синим – невольно напоминают о прогулках влюбленных под луной, о мягком свете звезд, о любимом поэтами цвете глаз. В самодеятельных песнях есть все оттенки любовного чувства, которые только доступны человеку, не пропущено, пожалуй, ни одной ситуации, что могут возникнуть между любящими. В них поют о любви цветущей, о предчувствии любви, о любви ушедшей. Существует много удачных песен о любви неразделенной, о любви попранной, любви бесшабашной. Поют в шутку и всерьез. Слагают песни разных форм и видов – от романсов до "страданий". В отличие от множества на эту тему халтурных поделок, которых нам столько, к сожалению, приходится слышать, они искренни, эмоциональны, написаны не холодной рукой текстовика-ремесленника, а действительно любящим сердцем: Не дай вам бог В глазах любимой Увидеть хоть на миг единый Скорбь облетевших тополей. Часто в этих песнях слово "любовь" соседствует со словом "надежда": надежда на взаимность, надежда на лучшее. В них романтически верят в звезду-талисман, звезду надежды и любви: И пока над нами Голубое пламя Неизвестной, нас хранящей звезды,— Будет, как и прежде, Сердце греть надежда, Унося нас далеко от беды. Но не всегда жизнь воспринимается реальным человеком лишь в мажоре. Как нет радуги без фиолетового цвета, так нет жизни без огорчений. Походы, путешествия, длительные экспедиции непременно сопровождаются разлуками и ожиданиями. А значит, всегда жива тоска по дому, по городу, грусть от разлуки с любимым человеком, с друзьями. Разве не грустит человек летом при приближении осени, видя ее приметы? Можно, наконец, загрустить, когда кончаются песни: Перепеты все песни, а расстаться нам жаль, В нашей песне прощальной прозвучала печаль. Такая грусть, к счастью, нам надолго не угрожает: перепеть все отличные и просто хорошие туристские самодеятельные песни вряд ли удастся даже за очень продолжительный поход. Не все они есть и в этой книге. Однако предлагаемый вниманию читателей сборник поистине уникален. Прежде всего, как первая, мне кажется удачная, попытка тщательно перебрать и отфильтровать значительную часть разнородного по качеству песенного материала, созданного за пять десятилетий развития самодеятельной песни. За многие годы любительского и профессионального, как филолога, интереса к этому жанру мне доводилось знакомиться с немалым числом сборников – изданных и неизданных, подготовленных штатными сотрудниками музыкальных издательств и активистами КСП. И должен сказать: этот наиболее полон, многогранен, содержателен. Ни в одном другом не встречалось столь разработанного справочного аппарата, таких емких, живых предисловий к разделам. Да и сам принцип деления на разделы здесь выгодно отличается от привычного, тематического: позволяет проследить основные исторические (если это слово употребимо для интервала в полвека) этапы развития жанра, выделить главные центры его зарождения. В первом разделе, который я бы назвал вводным в мир чувств, мыслей и настроений туристских песен, собраны наиболее популярные песни, признанные своего рода классикой. В трех последующих разделах мы путешествуем по известным песенным центрам: МГПИ им. В. И. Ленина, МГУ им. М. В. Ломоносова, а также по Ленинграду (как центру единому). Это не случайно: МГПИ взрастил Визбора, Якушеву, Красновского, Кима, Вахнюка, Егорова, Долину, МГУ — Сухарева и Шангина-Березовского, Борисова, Дулова, Никитина, Крылова, Суханова. В Ленинграде появились Городницкий, Вихорев, Полоскин, Клячкин, Кукин. Песни авторов из разных городов, сочиненные людьми различных профессий, собраны в двух других разделах: "Мы сами себе выбираем маршруты" и "Чтобы легче был путь для друзей". На последнем хотелось бы остановиться подробнее. Я уже упоминал о КСП, возникших как прямая реакция на массовое появление самодеятельных песен. Эти клубы выполняют важную роль в их сборе, систематизации, пропаганде и распространении. Крупные КСП ведут также серьезную исследовательскую работу по изучению проблем развития жанра, по оценке его достижений. С появлением первых клубов стали проводиться песенные конкурсы, затем – слеты и фестивали. Тысячи любителей самодеятельной песни съезжались в Куйбышев, Москву, Алма-Ату, в Кишинев или Одессу, чтобы услышать новые песни, познакомиться с их авторами. Конечно, такие праздники песни оказывают стимулирующее творческое действие. Человек мог дотоле и не подозревать о своем музыкально-поэтическом даровании, а возможно, и подозревал, да не решался его проявить, пока не побывал на одном из фестивалей, не услышал песен своих сверстников. Отмеченный раздел сборника как раз в основном и объединяет песни, ставшие лауреатами таких смотров, проходивших в разных городах страны. В завершающем разделе сборника – всего пять авторов: М. Анчаров, Б. Окуджава, Н. Матвеева, А. Галич, В. Высоцкий. Без преувеличения все они – классики авторской песни. По отношению к ним сам термин "самодеятельное творчество" кажется неправомерным. Тем не менее их песни вызрели в том же культурном слое, что и песни геолога А. Городницкого, металлурга В. Берковского, журналистов Ю. Визбора и А. Якушевой, биологов Г. Шангина-Березовского и Д. Сухарева, химика А. Дулова, рабочих В. Вихорева и В. Туриянского и многих, многих других. Остается добавить, что внутри каждого раздела порядок представления авторов почти всегда совпадает с хронологией создания ими ранних значительных песен. Любая книга, даже монография, всегда ограничена объемом. Вот и этот сборник сумел вместить под свою обложку далеко не всех авторов. Не представлены, в частности, авторы, появившиеся в последнее десятилетие. Думаю, издательство ввело такое ограничение умышленно, надеясь на продолжение начатого дела. В любом случае эта значительная систематизаторская работа позволяет увидеть, сколь богато, изобильно талантами наше Отечество. Современный человек во всех бесчисленных проявлениях своего разума, чувств, раздумий и решений – вот создатель этих песен. Он же – их лучший исполнитель, он же – и самый добрый и требовательный слушатель. Это – ты, читатель!..
Юрий Андреев, доктор филологических наук -----------------------------------------------------------------1987 год---------------

Доброго времени суток всем неравнодушным к теме. Друзья мои, не лучше ли называть вещи своими именами, и корректней определять понятия: авторская - это песня автора (поэта и/или композитора - тут я полностью на стороне Окуджавы). А то и без нас так намешали в праздной суете чего ни попадя. Есть же такие простые слова как автор, исполнитель, "бард"(слово, которое произошло далеко не от аппарата ВЛКСМ) или КСПэшники и их песни.
Ведь сейчас все мы свидетели и, тут я полностью согласен, что изрядно пообнищал на дух-то собирательный образ барда. (Хорошо об этом сказано в песне Виктора Попова на стихи Александра Олицкого "Когда поет российский бард"). То ли переход качества в количество, то ли недостаток препятствий в жизни... А чего стоит поветрие от тяги к ярким, эффектным и благозвучным названиям все чаще. На мой взгляд выходит, как в анекдоте "место" есть, а слова нет. А то и наоборот, чем гаже и смачнее, тем короче путь к чужой душе... То мнимая толерантность и показная этика, ничего не имеющие общего с уважением и подвигом истинного смирения, и любовью к людям.
Но я сейчас не столько о морали и нравственности, сколь о лексике и корректности в определениях.
С уважением и любовью ко всем созидающим.

В продолжении темы мысли известного поэта Дмитрия Сухарева


Что такое авторская песня?
"Любой термин несет в себе ту или иную степень условности, соглашения между теми, кто им пользуется. Достаточно того, что под выражением "авторская песня" большинство говорящих подразумевает примерно одно и то же."

Такой вариант ответа предложил Вл. Новиков - солидный критик и литературовед ([1], с. 6-7). И сразу захотелось пропеть по-окуджавски:

Может быть,
может быть,
может, и достаточно, а жаль -
мне это немного мешает
и замысел мой нарушает.

Слова о подразумеваемом согласии взяты мной из руководства по бардистике 1950-1980-х годов, созданного "в помощь учащимся и учителям". Это издание увидело свет в рамках серии "Школа классики". Предмет, стало быть, нешуточный.

Однако, справедливо отметив особенный характер системы ценностей, сложившейся в бардовской песне (которая "в первую очередь оценивается в зависимости от качества стихотворного текста"), Вл. Новиков тут же эти ценности и разрушает. Гитара застит литературоведу взор, поэзией объявляется всё подряд, в том числе песни, в которых нет хотя бы грамотного стихосложения.

Так бедные рокеры решают проблему своих беспомощных текстов, объявляя их особой "рок-поэзией". Она-де глазами не читаема. Авторской песне уничижаться ни к чему. В стихах, самосочиняемых нашими "гитаристами", немало просто поэзии - вполне достойной, а то и прекрасной. А главное, здесь поются просто поэты - Шекспир и Цветаева, Чухонцев и Кушнер.

Но это-то и не устраивает. Пение бардами собственно поэзии, родившейся не под гитару, названо в книге Вл. Новикова "интересными отклонениями". Честное слово, прямо так и написано: "Исключения лишь подтверждают общее правило".

Какие, к черту, исключения? Тысячные аудитории подпевают любимым бардам, когда звучат "Под музыку Вивальди", "На далекой Амазонке", "Когда мы были молодые","Хромой король". И это "интересные отклонения"? Ну извините.

Надо признать, однако, что точка зрения замечательного (это без шутки) литературоведа подчас находила именитых сторонников в среде самих бардов.

1.2. "Нас родило время"
Близкую версию определения жанра поддерживал Окуджава. Надо принять во внимание, что слова Булата Шалвовича, которые я сейчас приведу, не случайные, не проходные, не ответ на записочку по ходу утомительного концерта. Они из ответственного, выверенного текста. Это - позиция.

"Говоря об авторской песне, часто имеют в виду движение, объединяющее поэтов, композиторов, исполнителей и почитателей этого жанра. Для меня же это понятие имеет конкретный и узкий смысл: поэты, поющие свои стихи. Нас родило время - время всем памятных событий, связанных с разоблачением культа личности, большими надеждами на обновление общества, на перестройку. Тогда и возник круг таких поэтов, как Александр Галич, Владимир Высоцкий, Новелла Матвеева, Юлий Ким, Юрий Визбор, Евгений Клячкин, Александр Городницкий.

...Благодаря магнитофонам поэзия распространялась с огромной скоростью. Не будь их, стихи наверное ходили бы в списках.

...Поэзия под аккомпанемент стала противовесом развлекательной эстрадной песне, бездуховному искусству, имитации чувств. Она писалась думающими людьми для думающих людей.

...Для того, чтобы противостоять массовой культуре, нужно нечто серьезное, личностное" ([2], с. 3-4).

С большей частью сказанного наверно согласится каждый. С чем-то согласятся немногие. Так, думаю, что риторики ради Окуджава слегка лукавил, говоря, что стихи названных авторов "ходили бы в списках", не будь магнитофонов. Он-то хорошо знал, кто ходил тогда в списках. Слуцкий ходил, Цветаева. То есть ходила великая поэзия, исключительно она. Позже появились списки Бродского. Иного что-то и не припомню. "Реквием" ахматовский ходил. Нет, куда там нашим бардам, не ходили бы они в списках - даже лучшие из них, писавшие стихи профессионально, а не на любительском, как большинство, уровне. Это сейчас, в последние годы, авторская песня мощно прирастает великой поэзией, а тогда было иначе.

Но противовесом бездуховному искусству барды, тем не менее, стали сразу же, здесь нет преувеличения. Так что спасибо гитаре и магнитофону спасибо.

Вдумаемся, однако, в то, что самый почитаемый из бардов сказал о собственно жанре. Он сказал: есть два мнения. Одни "имеют в виду движение". Другие - триединство: стихи свои, гитара своя, сам пою. Для меня, Булата Окуджавы, сказал он, в этом суть жанра. Благодаря триединству песня становится голосом личности. Тем-то она и сильна.

1.3. Хоть горшком назови
Если уж выбирать между двумя партиями, то мне ближе та, которая понимает под авторской песней "движение, объединяющее поэтов, композиторов, исполнителей и почитателей этого жанра". Не вижу ничего плохого в триединстве как таковом, а вот критерий триединства - плох. Он игнорирует реальность и давно уже опровергнут практикой.

Те, кто слушают, любят и поют песни нашего жанра, не проводят различия между триедиными и остальными авторами. И точно так же из песен тех и других составлены все без исключения бардовские антологии, начиная с первых самиздатовских сборничков. Если заглянуть в антологию 89-го года, в которой Окуджава так определенно выразил свою позицию, то можно увидеть, что и она не исключение. В первой же песне, стоящей за предисловием Окуджавы, триединства нет. Есть ли личностное? Не мне судить. Это "Вспомните, ребята" - стихи мои, напев Берковского, гитара Никитина, Сергей с Татьяной и запели первыми. Замечу, что никто из четверых никогда не чувствовал себя отлученным от жанра, как бы узко ни определялось понятие "авторская песня" Булатом Шалвовичем или даже профессорами литературоведения. Хоть горшком назови, только в печку не ставь.

1.4. Так даже интересней
А теперь, когда я заявил о несогласии с Булатом, хочу сказать, что в главном он был, тем не менее, прав. Да, нужно личностное. Он и выражал песнями личностное, личное - свою любовь, свои печали, свой арбатский двор и свою красную розу в банке из-под импортного пива, свой, наконец, личный взгляд на отечество и на современников. Петь такое ему было легче оттого, что всё делал сам: стихи свои, гитара своя, голос свой. Отсюда его вера в спасительное триединство.

Но Булат идеализировал ситуацию, полагая, что в названном им "круге таких поэтов" все разделяют его взгляд на смысл поющейся поэзии. Так не бывает. Каждый пишет, как он дышит. Один герметичен, другой всю жизнь работает над созданием собственного образа, третий что ни день создаёт новую роль, четвертая нежно любит придуманную страну Гринландию, пятому рассказывать байки интересней, чем раскрывать себя...

Лев Аннинский, посвятивший "кругу таких поэтов" сборник не беззубых очерков, заметил: "Легенда шла за каждым из них" ([3], с 86). Всё же не за каждым. Легенде нечем поживиться от личности, которая исчерпывающе раскрыта в поэзии. За Окуджавой в курточке потёртой ни мифы, ни легенды не ходили. Ким тоже мифологию не прикармливал.

Но разве прикармливать - грешно? Разве личностное автора обязательно интереснее для любителя песни, чем фантазия? Больше всего поклонников как раз у создателей образов.

"Солдатом-фронтовиком слыл никогда не воевавший Визбор", - честно регистрирует Аннинский; Высоцкий "был в сознании народа зэком, лагерником"; Анчарову тот же народ приписывал "подвиги разведчика". Добавлю, что вальяжного Галича легенда числила ветераном колымского лесоповала. А Городницкому в приполярной тундре показывали то место, где похоронен то ли он сам, Городницкий, то ли зэк, написавший его, Городницкого, песню (есть и такая легенда).

Давление мифов порой достигает огромной силы. Так, могучая олеография Высоцкого начисто исключает в обозримом будущем возможность какого-либо, кроме апологетического, анализа его текстов. Не подлежат обсуждению реальные человеческие черты народного любимца, обстоятельства его кончины, и т. д.

Вообще-то, личность в чистом виде найдем только у своей собаки, человек же, говоря словами Искандера, отчасти доигрывает роль. Но все-таки роль, а не роли. Весь сыр-бор с пресловутым триединством городился под знаменем личностного, во имя личности, а оказалось, что сыгранные бардами роли, созданные ими образы и тянущиеся за ними хвосты не менее привлекательны для поклонников жанра, чем личность.

Это плохо? Отчего же, так даже интересней.

1.5. Приоритеты
И всё-таки хочется разделить идеализм Окуджавы. Пусть приоритеты авторской песни останутся за личностным. Роли сыграют и без нас, а этого за нас не сделает никто. С триединством или без оного - пусть личность найдёт способ выразить себя.

И находит.

С триединством особенно убедительно выходит у женщин. Прекрасны женские слабости, питающие столь сильные чувства. Ада Якушева, Вера Матвеева, Вероника Долина, Ольга Качанова, Елена Казанцева, - есть ли в авторской песне более личностная ветвь? Снимаю шляпу перед поющими сёстрами, названными и неназванными, - перед их готовностью раскрыться, перед артистизмом и отвагой.

Без триединства тоже ничего. Юлий Ким не становится хуже, когда поет не под собственные мелодии, а под музыку Геннадия Гладкова или Владимира Дашкевича. Неслабые бардовские песни получились у московского врача и ленинградской учительницы в "Иронии судьбы", а там куча народу участвовала. В творчестве Александра Дулова - в его выборе, интерпретации поэзии - куда больше личностного, чем у иных триединых, и так же личностно работают с книжными стихами многие другие барды, в том числе авторы последней генерации, чьи имена пока не у всех на слуху. На этой ветви жанра всегда больше поэзии, потому что меньше любительщины. Такие песни создаются "думающими людьми для думающих людей". Они служат "противовесом бездуховному искусству, имитации чувств". То есть в главном удовлетворяют формуле Окуджавы.

1.6. Так что же такое авторская песня?
Наверно каждый согласится с утверждением, что это один из музыкальных жанров современной русской культуры. Более того, многие из нас с уверенностью скажут, что умеют отличить песни этого жанра от других вокальных произведений - народной песни, романса, рока, попсы.

Я тоже умею. Но когда задумываюсь о природе этого умения, то неожиданно для себя обнаруживаю, что делаю это скорее интуитивно, чем руководствуясь разумными критериями. Оказывается, очень трудно назвать существенный признак, позволяющий надежно провести раздел между авторской песней и другими песенными жанрами. Многие светлые умы бились над этой задачкой, но только запутали себя и других.

Может, не мудрствуя лукаво, договоримся так? К жанру авторской песни относятся произведения, которые 1) признаны своими в Государстве КСП и 2) созданы и/или исполняются бардами. Мне нравится такое определение. Оно просто, полно, исторично. Оно снимает сложные технические вопросы, позволяя обойтись общедоступными средствами.

Спросят, а что же тогда такое Государство КСП и кто такие барды. Подумаем и ответим.

Под Государством КСП я понимаю главную среду бытования авторской песни. Подробнее об этом можно прочитать в главе [4]. А решение вопроса о том, кого считать бардом (и бардом какой категории), относится к компетенции Государства КСП. Так что нам с вами можно не брать в голову.

1.7. Считать (не считать)
В Государстве КСП такой вопрос решается 1) жестко и 2) гибко. Например, Виктора Берковского и Веронику Долину поначалу бардами жестко не признавали, но потом ошибку гибко исправили, и они, каждый в свое время, обрели статус "ведущих авторов". Напротив, Александра Розенбаума поначалу признали выдающимся бардом. Помню, летом не помню какого года каждый, кто возвращался с Барзовки, делился восторженными ахами по этому поводу. Видимо, Розенбаум тогда посетил всесоюзное КСПшное лежбище и пел разомлевшим функционерам прямо на пляже. Очень скоро восторги поутихли, песни Александра Розенбаума были квалифицированы как кич, а сам кичмейстер выпал из списка. Почему? Государство КСП ни перед кем не должно отчитываться за принимаемые решения. Пусть порой они иррациональны, зато всегда мудры.

"Солнце - к дождю!" Эту жемчужину народного глубокомыслия на моих глазах родила некая бабка, рядом с которой довелось коротать время на станции Вышний Волочек. Мудрость - к дурости, повторю вслед за ней. Как, каким способом умудрились прозевать Ольгу Арефьеву? Коллективная дурость, других причин не вижу. Летом 89-го редкостно талантливая уралочка пришла на "Грушу" подарить свои песни - и получила окорот. Лауреатами стали те, чьих имён сегодня никто не вспомнит, а Олиной песни "Господи" не расслышали. А это, при всех шероховатостях стиха, была великая песня, уж поверьте мне на слово. Таких в нашем жанре раз, два и обчёлся. И песни на стихи Цветаевой были у Ольги замечательно хороши, так по-русски Цветаеву у нас никто не пел. С такими подарками, милые мои, дважды не являются. Себя ограбили, кралю загубили. Ныне Арефьева сверкает звездой у гремучих рокеров, те вовремя ее заметили, пригрели, соблазнили. Но лучшего, чем в свою абитуриентскую бардовскую пору, она, может быть, уже и не создала, повторив в каком-то смысле судьбу другой звезды, для которой истинным звездным часом тоже стали бардовские песни, спетые ей в "Иронии судьбы".

1.8. Имена и весовые категории
Кто же, в конце концов, числится в бардовских рядах? Числятся многие. Вот попавший мне на глаза реестр бардов по версии президента одного из КСП (составлен в мае 1980 года, годен к употреблению).

Документ открывается списком из восемнадцати корифеев, или "ведущих авторов". Это те, чьи портреты чаще всего украшают КСПшный иконостас. Даю список полностью, порядок имён сохранён. (Заметьте, что первая тройка более ведущая, чем остальные, которые поставлены по алфавиту.)

Окуджава, Высоцкий, Н. Матвеева, Берковский, Визбор, Галич, Городницкий, Долина, Дольский, Дулов, Егоров, Ким, Клячкин, Кукин, Луферов, В. Матвеева, Никитин, Суханов. (Карандашиком, неуверенно снизу приписаны Якушева и Сухарев.). Естественно, в списке нет никого из авторов, доказавших свою дееспособность в ходе 80-х и 90-х, - ни Ольги Качановой, ни Елены Казанцевой, ни Елены Фроловой, ни Иващенко с Васильевым, ни братьев Мищуков, ни Михаила Щербакова, ни Владимира Музыкантова, ни Александра Иванова, ни Николая Якимова...

Дальше следуют барды второй категории (16 имен), третьей (15), четвертой ("авторы одной, но очень значительной песни", 11) и пятой (по-видимому, авторы, не создавшие даже одной ну очень значительной песни, 56 имён). Картина кажется вполне объективной, составитель документа вряд ли руководствовался личными пристрастиями.

В последние годы полноправными бардами решили признавать и чистых исполнителей авторской песни - таких, как Галина Хомчик и Лидия Чебоксарова. Раз так решено, значит так оно и есть, нам остается только согласиться и принять к сведению.

Это любопытно почитать:

Митяевские хиты «Соседка», «Француженка», «Лето — это маленькая жизнь», «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались», «Авиатор», «С добрым утром, любимая», «Крепитесь, люди, скоро лето» давно вырвались за узкие рамки жанра авторской песни и стали частью нашей вокальной культуры. В этом году лауреат премии Фонда русской поэзии Олег Митяев отметил 55-летие. В интервью «Эхо» бард рассказал о своей гастрольной одиссее, российских эмигрантах и муках творчества.



– Олег, на данный момент вы, пожалуй, самый известный российский шансонье. Как вы оцениваете состояние этого жанра у нас в стране? И согласны ли с тем мнением, что шансон сейчас претерпевает качественные изменения, тяготея к большой эстраде? Не случайно же Елена Ваенга или Стас Михайлов, как бы их ни критиковали, собирают Кремлёвский дворец...
— Я бы поосторожнее обходился со словом «шансон». Откуда он у нас возьмётся? Мы же не во Франции живём. Что такое шансон в России? Если останавливать людей на улице и спрашивать, то, наверное, девять из десяти скажут, что это «блатняк». На этом российском шансоне что-то действительно меняется, но пройдёт ещё очень много времени, пока публика перестанет его ассоциировать с тюрьмой. Меня как-то изначально приписали к авторской песне. Сперва я открещивался, мне даже не нравилось слово «бард», но потом решил: уж лучше бард, чем звезда шансона!
Но суть у песни не меняется от того, к какому жанру её причислят. Зритель просто чувствует, когда у тебя есть поэзия, музыка, обаяние голоса и нет ресторанных интонаций. Главное, чтобы была гармония между всеми этими составляющими и искренность в том, что ты поёшь. Вот я бы так охарактеризовал то, чем я занимаюсь. А куда меня зачислит публика? Мне самому это интересно.

— Вы авторскую песню относите к шоу-бизнесу?
— «Шоу-бизнес» — слово какое-то нехорошее. Сразу возникают в мыслях женщины, излишне оголённые и в блёстках, а за кулисами бродят сомнительного вида «бизнесмены». Здесь главнее не форма, а наполнение. Можно поставить два шеста и позвать гибких девушек, чтобы показали свои акробатические возможности. А можно пригласить известных поэтов и провести с ними творческий вечер. Шесты, конечно, придётся убрать.
Когда шоу-бизнес берётся за бардовский проект «Песни нашего века», мне это нравится. Потому что будет грамотно организован промоушен. А вот с Грушинским фестивалем получается нехорошо. Он раскололся на две части. Одну закрутила машина шоу-бизнеса, и там всё на продажу понеслось, как сказал бы Юрий Визбор. А другая — это старички, которых просто вышвырнули. Они отошли в сторону и продолжают проводить свой фестиваль авторской песни.

— Когда вы сочиняете песню, можете сразу определить её судьбу: вот это будет хит, а эта — средненькой пойдёт, но терпимо?
— Вот за что я уважаю журналистов, так это за пытливость ума. Мне бы и в голову никогда не пришло задать себе такой вопрос. Мы когда-то вместе с Михаилом Жванецким были в гастрольном турне по шахтам Кузбасса. Одного Жванецкого шахтёры плохо воспринимают, поэтому после его выступлений я брался за гитару. Однажды вечером на посиделках он мне открыл одну вещь, и я с этим согласился. Он сказал: «Вот бывает так: пишешь-пишешь и чувствуешь, что фигня какая-то выходит, — значит, точно будет хит!» И действительно, так часто получается. Как неглубоко копнёшь — так широко разнесётся. Видимо, прости мне Господи, общий уровень интеллекта нашего народонаселения невысок. Но с другой стороны — когда он повысится, все эстрадники будут обречены на голодную смерть. Вот взять замечательную певицу Камбурову. Она поёт высокую поэзию, положенную на прекрасную музыку, а собирает маленькие залы. А противоположные примеры я вам называть не буду. И то, что на моих концертах аншлаг, говорит о том, что уровень моих текстов низок.

— Ну, Олег, не наговаривайте на себя. Вот, скажем, с хитом «Француженка» вы очень точно ухватили дух эмигрантской среды. И эту песню знает буквально каждый бывший россиянин, какую бы страну он теперь ни называл своей второй родиной. Как у вас проходят концерты за рубежами нашей страны? — В целом хорошо. Америка нам как-то не глянулась. Выступали на Брайтон-бич в каком-то выдающемся зале. Со стороны местных было много понтов, и такое ощущение, что мы в Одессу съездили. Видимо, организаторы чего-то не учли. С настоящими американцами мы общались совсем мало. И то в основном с артистами. Интересней было в Европе. Мы проехали всю Францию. А в Германии, где выступали в сотне городов, я уже так освоился, что даже сам стал вести концерты, потому что переводчик нагло перевирал мои слова и мне надоело его поправлять.

Кстати, в Кёльне у нас вышел альбом с переводами моих песен на немецкий. Особенно запомнились гастроли по Южной Африке. Сначала были сомнения: куда мы попёрлись, доедем ли туда и вернёмся ли обратно? Но потом нам дали в нагрузку местного барда, который пел южноафриканский шансон, и дело пошло веселей. А через два года я был потрясён, что нас опять пригласили в ЮАР и выпустили там компакт-диск с записью нашего концерта в Национальном театре Претории.

— Неужели и в Африке есть эмигранты из России? — Мне сказали, что там живёт около 60 тысяч россиян. Но на наших концертах я не видел ни одного белого. Правда, среди музыкантов Национального оркестра, который нам аккомпанировал, была одна скрипачка, у которой прабабушка когда-то говорила по-русски. А ещё был случай. Подошёл ко мне один местный фольклорист и спрашивает: «Господин Митяев, есть у нас одна южноафриканская народная песня. Говорят, её любят даже в России. Вот послушайте». И дальше он мне напел прелестную вещицу на языке зулу на мотив «Степь да степь кругом». Я уже не стал его разочаровывать, что это песня про ямщика, который замерзал от мороза в степи, и всё это как-то не вяжется с круглогодичным пеклом Африки.
Но самый показательный момент случился на одном концерте, когда я, общаясь с публикой, сказал, что у нас в России бардовская песня — это когда друзья собираются на кухне и друг другу поют. Давайте, мол, и здесь так попробуем, я пел вам, а теперь вы споёте мне. Этим я хотел ввести африканцев в замешательство. Однако весь зал в 500 человек тут же встал, застегнулся и спел национальный гимн «Господи, благослови Африку!» Получилось так дружно и красиво, что я просто обалдел. Вот сейчас, Анатолий, спойте мне гимн России. Получится у вас? Нет. Наверное, полезут слова про партию и Сталина.

— Про Сталина я уже не застал. Могу вспомнить что-то из брежневского варианта.
— Вот видите. Сложно. А в ЮАР такие вещи выдают на одном дыхании, только попроси. Вообще международные связи — это очень важно.

— Говорят, вы на гастролях не только поёте, но и в спектаклях играете? — Это был, можно сказать, единичный опыт. В 1992-м с группой актёров Театра имени Моссовета я сыграл Маяковского в антрепризном спектакле «Большой Владимир». Проект был затеян к 100-летию со дня рождения поэта. И была перспектива съездить на фестиваль в Италию. Я подумал и сказал: «Ну, Маяковского, так Маяковского. Давайте играть». И всё получилось. Помню, в Италии после спектакля к нам за кулисы пришёл Петер Штайн. Все обалдели: сам Штайн! А мы с Костей Тарасовым, который тоже играл в спектакле и написал к нему музыку, не знали тогда вообще ничего ни о театре и ни о каком-то Петере Штайне. Поэтому спокойно к этому отнеслись и с великим немецким режиссёром поговорили вполне по-приятельски. Он проникся.

— Вы по-прежнему выступаете на всей территории бывшего Советского Союза или куда-то звать перестали? — Что-то давно мы не были в Узбекистане. Никогда не ездили по Кавказу. Так получилось. Для российских артистов-гастролёров сейчас главная проблема в том, что в некоторых республиках аудитория, которая понимает русскую речь, тает просто на глазах. Раньше мы собирали громадные залы, теперь народу приходит всё меньше и меньше. Но мы пока регулярно выступаем в Прибалтике, в Белоруссии и на Украине, конечно. До сих пор можем легко собрать, например, четырёхтысячный зал в Киеве. Но наши гастрольные маршруты проложены в основном по России. Утюжим её туда-сюда из года в год.

— Не надоедает такая молотиловка? — Был момент, когда я подумывал, а не бросить ли всё и не заняться ли чистым сочинительством. Но решил продолжать. Ведь это здорово, что люди приходят тебя послушать. Сейчас гастрольный механизм отлажен, афиши висят, на местах есть замечательные организаторы, которые умеют работать с нашим жанром. Мне остаётся только творчество — сочинять песни. Я ведь долго не хотел этим заниматься. Поэтому, наверное, так метался в молодости: закончил монтажный техникум, институт физкультуры, ГИТИС... И даже когда мне наконец присвоили звание народного артиста России, я долго не мог это с собою идентифицировать.

— Ваши песни автобиографичные?
— Некоторые да. Но я стараюсь не рассказывать о прототипах. Не хочу запутывать слушателя лишней информацией: кто на ком женился, кто от кого ушёл, первая жена, вторая жена. Пусть лучше каждый слушатель представляет своих девушек, если, конечно, ситуация, описанная в песне, совпадает с реальной.

— Вы умеете в, казалось бы, обыденных вещах найти нетривиальную философию, сделать точное обобщение и выстроить целую историю. Но когда говорят о Митяеве, вспоминают обычно три-четыре хита, по которым вас всегда узнают. Не обидно за другие произведения?
— Сейчас у меня на компьютере закачано 170 митяевских дисков. Всё это — пиратские издания, которые мне преподносят слушатели, чтобы я оставил автограф на обложке. Я просто обалдеваю. Ни копейки от этих тиражей не видел. Но кто-то же на этом нажился. Так вот, получив мой автограф, поклонники часто говорят: «Вам можно было бы поставить памятник, даже если бы вы написали только одну». И дальше называют полюбившуюся песню. Каждый — свою. Иногда это вещи, которые я уже сто лет не исполняю. Вот почему у меня нет ощущения, что я автор лишь нескольких хитов.

— Вы закончили институт физкультуры. Занимаетесь ли сейчас каким-либо видом спорта и что для вас здоровый образ жизни?
— Сейчас уже поздно пить боржоми. Меня сильно развратили ещё в институте физкультуры. Там нам сразу сказали, что спорт — это очень вредно. Преподаватель по физиологии даже нарисовала схему на доске и подписала «Спорт = смерть». А ниже продолжила: «А физкультура — это жизнь!» И мы твёрдо усвоили, что выше второго разряда двигаться рекомендуется только космонавтам и передовому отряду олимпийцев. Что же касается здорового образа жизни, есть у меня одна знакомая, которая крепко выпивает и любит покурить. Когда я пытаюсь её увещевать, она парирует: «А как же Черчилль?! Пил, курил сигары и прожил 90 лет». Этим доводом она сбивает меня с пути праведного.

© ИТАР-ТАСС
© Эхо планеты

Спасибо огромное, Саша!
Мне довелось пару раз пообщаться с Олегом...
То, что я сейчас прочёл, только подкрепляет положительный образ Митяева!
Он всегда следует какому-то пути, на котором не переходит какую-то очень важную грань.
Всегда подкупает своей искренностью и уважительным отношением к слушателю. А в творчестве несёт не себя - любимого, а своё видение мира, которое оказывается близким многим.

Почему сегодня не появляется фигур масштаба Олега Митяева, не говоря уже о Визборе, Высоцком, Окуджаве.
Неужели сегодня нет тем для песн всемирного звучания? Да и старые вопросы еще не исчерпаны. Есть о чем говорить душой и сердцем. Кто сможет наконец разорвать всеобщее оцепенение. Где вы поэты, горланы-главари?! На кого сегодня ровняться? Подскажите, кто знает.

Ой! У меня такое чувство,что мне есть на кого ровняться и у кого подучиться:
душевности-у Хнаева;работоспособности-у Яковлева;стихосложению-у Корницкой;
уменьем слушать-у Горелко; желаньем делать -у Ефименко... Да мало ль что ль
нас окружает БАРДОВ!!! Итожу:я на Шмакова держу равненье! А Вы? 

 
"Океан Времени смоет весь мусор и неровные следы..."

Ну и так, что же для МЕНЯ авторская песня???
Это-творчество Яковлева, Корницкой,Хнаева,Губина,Бунина,Еленевича,Куприева,Задорожнюка,
Муравьева,Рабочего,Котлого,Шмакова,Ушканова,Гончарова,Хмелидзе,Дерзияна,Рябова,
Бурцева,Горелко,Камышина,Христенко,Короткого,Гайворонского,Гуленко,Макроусова,
Спесивцева,Сляднева,Козлова,Лазарева,Кононова,Митрофаненко,Митяева,Окуджавы,
Высоцкого,Жукова,Берковского,Визбора,Никитиных,Дольского...
и еще десятки если не сотни ВЕЛИКО-лепных авторов.

Боюсь, что далеко не все знакомы с творчеством перечисленных тобою имён... Если можно, поясни немного свою мысль, Анатолий.