В объятьях седого Бейсуга

Олег Ефименко


окончание, начало читай в предыдущем окне
3.
- Ну, здравствуй, город Брыньков! - мысленно приветствовал
я, наконец укрывший нас от больших волн, высокий берег северной окраины станицы
Бриньковской. Городом ее неизменно почтительно величали в моей молодости
старики. Вот и я по старой памяти не удержался от возвышенных чувств. Правда,
открывшаяся перед нами "городская" окраина, увы, не вызывала
восхищения: волны, неустанно обрушивая глинистый обрыв с огородами и
хозяйственными постройками станичников, скопили внизу кучи всякого хлама.
Высоко вверху виднелись крыши жилых домов, стоящих уже в считанных метрах от
гибели. Но, нам не хотелось думать о плохом. Под парусом, на небольшой лодке,
за три часа мы пролетели наперегонки с волнами весь лиман, и теперь от души
были рады гостеприимной бриньковской бухте, в которую обширными изумрудными
плавнями вдавалась дельта Бейсуга, самой многоводной и многорыбной из всех
кубанских степных рек. На уходящем дугой на восток берегу белели станичные хаты
в кудрявой зелени садов, местами красными рубинами горели в предзакатном солнце
новые кирпичные особняки. А внизу, под обрывом, в речной пойме кивали в такт
порывам ветра мохнатые верхушки густых камышей.

При взгляде со стороны лимана, Бриньковская своими обширными
размерами действительно может сойти за город. А в старину у нее и население
было вполне подходящим. Так, что старики, помнившие еще царские времена, не зря
величали станицу Брыньковом.


Об обоснованности старинных бриньковских притязаний на
городской статус неожиданно напомнил уже в наше время... лиман, подарив
станичникам удивительную находку.


В конце шестидесятых годов ураганные восточные ветры вместе
со страшными пыльными бурями вызывали сильнейшие отливы в лиманах и море. На
обширных мелях дно обнажалось на сотни метров, а то и на километры. В один из
таких отливов бриньковские рыбаки обнаружили у станичного берега едва
выступавшую из мокрого песка старинную бутылку, запечатанную сургучом. Внутри
ее оказались зерна пшеницы и записка ейских купцов братьев Варваровых,
датированная началом прошлого века. В записке купцы среди прочего сообщали, что
в станице Бриньковской в 1901 году уже проживало до четырех тысяч душ
населения. Бутылку с запиской братья Варваровы заложили в основание построенной
ими километровой насыпи в лиман, где на глубине возвели большую дубовую
пристань для паровых буксиров. Они по лиману доставляли груженные хлебом
большие баркасы-дубы на морской рейд для перегрузки на океанские суда. Объем
торговли зерном только у братьев Варваровых составлял в год до полутора
миллионов рублей! А были еще и другие не менее удачливые купцы.


Большая хлебная торговля, изобилие рыбы, плодородные земли,
постоянный приток трудолюбивых переселенцев с Украины и севера России – все
способствовало стремительному росту станицы. Всего через полтора десятка лет
население Брынькова возросло вдвое. Жизнь в станице-городке по настоящему
бурлила: работали десятки торговых лавок, тысячи грузчиков трудились над
отправкой кубанского хлеба на торговых судах во все концы света. Здесь же
построили большую паровую мельницу. На десяток верст окрест был виден огромный
златоглавый храм, по некоторым данным третий по величине на Кубани. Готовилась
прокладка в станицу железной дороги. И просто невозможно представить, как бы
выглядел город Бриньков сегодня...


Если бы не революции, войны, эпидемии и гибельный голод...

Когда рыбаки нашли бутылку с запиской, в станице
Бриньковской население было таким же, как и в начале века. Бриньковчанам, как и
всем кубанцам пришлось пережить страшные войны и социальные потрясения. В
страшный голодомор за один год у моей бабушки умерло пятеро детей. Из
двенадцати в живых остались семеро…

Тех, кто выжил, от голодной смерти в буквальном смысле спас
Бейсуг. Его рыба стала спасением для тысяч бриньковчан. Поэтому умение рыбачить
у них и у правнуков, как говорится, заложено в генах. Но как-то так получилось,
что отличные рыбаки были и есть, а рыбколхоза в Бриньковской не стало еще в
годы «развитого социализма». Сначала его, объединив с городским, сделали
бригадой, потом и ее ликвидировали. Теперь, в промысловые угодья Бейсугского
лимана рыбаки едут за десятки километров из Приморско-Ахтарска...

Бросив якорь, мы с Юрием выходим на берег там, где,
по-видимому, когда-то начиналась большая насыпь братьев Варваровых, потом здесь
же был рыбколхоз, рыбцех. Все это уже ушло в небытие. Нет и в помине ни насыпи,
ни деревянного причала. Остался лишь небольшой песчаный пляжик с затоном и
широкий удобный спуск к воде. По нему поднимаемся на берег и попадаем в
идеальный порядок, который царит на хоздворе крестьянско-фермерского хозяйства
"Голубочка". Два года назад оно прославилось на весь край тем, что
его хлеборобы на семи гектарах, целинного участка, получили по сто центнеров
пшеницы с гектара. Связываемся по телефону с хозяином хозяйства и Александр
Георгиевич, конечно же, гостеприимно разрешает оставить под присмотром сторожа
дорогостоящий парус и снаряжение лодки. Впрочем, дюжий местный
рыболов-любитель, готовивший в затоне к ночной стоянке свою моторку, заверил
нас, что воровать из лодок здесь не принято. "За цэ у нас дуже сыльно
наказують",- многозначительно усмехнувшись, кратко подытожил он. И тут же
поинтересовался, неужели мы на такой маленькой посудине приплыли по бурному
лиману из самих Ахтарей. Получив утвердительный ответ, опять с
многозначительной усмешкой кивнув головой, как мне показалось с изрядной долей
уважения, бриньковчанин с достоинством удалился по своим делам.

Вот он, бриньковский характер, сдержанно-строгий и в тоже
время веселый, предприимчивый. Здесь не любят попусту болтать. Пустослова или
хвастуна просто изведут насмешками и подколками. Но к тому, кто совершил то,
что не каждому по зубам, бриньковчане отнесутся со всем уважением. Не
удивительно, что в Бриньковской выросло столько известных в районе и в крае, да
и в масштабах всей страны людей. Когда мы прибыли в станицу, здесь усиленно готовились
к празднованию очередной юбилейной годовщины первого испытательного полета
реактивного самолета, по сути крылатой ракеты, под управлением уроженца
Бриньковской Героя Советского Союза Григория Яковлевича Бахчиванджи. На фронтах
Великой Отечественной шли ожесточенные бои, а бриньковчанин своим подвигом
прокладывал уже дорогу в космос.

У жителей станицы Бриньковской своя особенная гордость. И на
это есть веские причины. В девятнадцатом веке бриньковскому атаману подчинялась
большая часть территории Приморско-Ахтарского района, в том числе и нынешний
райцентр – тогда рыбацкий поселок в двадцать домов на Ахтарской косе.
Бриньковская может претендовать и на звание места, где был организован первый
колхоз на Кубани. И произошло это в… 1870 году. Это исторический факт: будущий
известный кубанский историк и основатель российской бюджетной статистики Федор
Андреевич Щербина, загоревшись идеями Чернышевского и Добролюбова, бросил учебу
в Ставропольской духовной семинарии и устроил с товарищами в станице Бриньковской
земледельческую артель на коммунистических началах. Эксперимент молодых
новаторов продлился два с половиной года.

Скорее всего, у Федора Андреевича в Бриньковской были
родственники, по крайней мере, фамилия Щербина и сегодня довольно
распространена в станице. Не менее звучной была здесь и другая фамилия. На
живописном берегу над лиманом рос знаменитый Чайкин сад. Да, да, дорогой
читатель, основателями сада были предки нынешнего генерального прокурора Юрия
Чайки.

Вот такие удивительные исторические параллели и меридианы
человеческих судеб пересеклись на берегу Бейсугского лимана. Как тут не
поверить местным жителям в уникальную особенность своей станицы и благодатного
места, в котором она расположена.

Изначально же богатая казачья станица Бриньковская сформировалась
из нескольких хуторков и поселков, раскинувшихся привольно на берегах реки и
лимана. Имена некоторых из них до сих пор остались в старинных названиях
различных частей станицы. На восточной окраине, например, четко выделяется
"Старый Брыньков" - бывший остров, на котором, по преданию, было
суворовское укрепление, где умер и захоронен генерал Бринк, по фамилии которого
станица и получила свое название. А на северо-западе станицы ни с чем не
спутаешь "Косу". Здесь, в отличие от четко спланированных в центре
станичных кварталов, дома тянутся длинной загогулиной-улицей вдоль берега
лимана. Как и полагается, испокон веков здесь селились рыбаки. Под высоким
берегом на песчаной косе были их лабазы. Потом отсюда же стали отправлять зерно
на экспорт. Ничто не предвещало беды. Говоря образно, "Коса"
процветала, пока была коса. Сегодня от былого песчаного защитного барьера у
берега здесь остались жалкие ошметки. И вода, просто, как ножом, срезает
ежегодно многометровые пласты глинистого берега. И никто точно не знает, почему
вдруг все так плохо стало. Во всяком случае, в Бриньковской нам никто не смог
дать исчерпывающий ответ. Здесь, как и в Морозовском, и в хуторе Тамаровского
осталась одна надежда на бетонное берегоукрепление. Но хорошо известно, если залечить
болезнь, не выяснив ее причин, она снова проявится в новом месте.


На следующее утро, встав пораньше, мы отправляемся в устье
реки Бейсуг. Ветер опять не хочет нам помогать, слегка задувая с востока, как
раз навстречу нашему курсу. Но кроме паруса у нас есть еще один, вернее сразу
два надежных движителя - весла. Взмах, еще взмах и легкая "Пелла",
как чайка с деревянными крыльями быстро полетела через поросший островками
редкой куги заливчик к устью широкого рыбоходного канала, прорытого для
удобства прохода на нерест тарани и судака. Заросшее ныне камышом старое русло
реки, изгибаясь, идет по-над берегом, канал же, глубокий, прямой, как стрела,
вел нас прямо к историческому центру станицы. А она, окутанная рассветной
дымкой, казалась загадочно-прекрасной.

Ритмичное поскрипывание уключин, звонкие всплески воды под
веслами... Мы бодро скользили над зеркальной гладью навстречу утреннему солнцу!
И, наверное, поэтому не сразу обратили внимание на прибитых течением к камышам,
плавающих к верху брюхом рыбок. Но чем дальше мы входили в устье Бейсуга, тем
чаще нам попадалась погибшая рыба: окуньки, красноперка и даже приличных
размеров судаки.


- Что случилось с рыбой, отец?! - спрашиваем недоуменно у
пожилого рыбака, засевшего на резиновой лодке с удочкой в раскидистых камышах.

- Да спарилась от жары в плавнях, - обреченно-спокойно
ответил седовласый рыболов. – Стоячая вода сильно прогрелась, а тут сверху
холодный дождь полил, и рыба задохнулась, - разъяснил, как мог, старик.

Молча смотрим на воду Бейсуга, текущую за бортом, и,
действительно, ее болотно-коричневый с какой-то мутной взвесью вид не внушает
радости. Вот оно, неизбежное следствие застоя и перегрева речной воды.


- Ничего, сейчас я тебе покажу одно замечательное место, -
пообещал я Юрию, ожидая, как на выходе из канала слева откроется
"ерочек", так мы пацанами по-бриньковски называли глубокий узкий ерик
с песчаным островком посреди реки. Это было любимое место купания и весенней
рыбалки бриньковчан. Здесь всегда сквозило бодрое течение, намывавшее чистый
лесочек.

И снова, в который раз пришлось мне воскликнуть: "Опа,
приплыли..." От красавца «ерочка» не осталась и следа. Правда на его месте
у станичного берега еще сохранился песчаный пляж, но был он отнюдь не таким
промытым и чистым, как в былые годы. Вспоминаю, что с тех пор русло Бейсуга не
раз прочищали для удобства подхода тарани к нерестовому хозяйству...

- А это, что за болото? - показал Юрий на заросли камыша у
берега, идущего в сторону лимана.

- А это как раз старое русло Бейсуга, - грустно отвечаю, -
еще в шестидесятые годы здесь можно было рыбу с берега ловить. А сейчас и на
лодке с трудом продерешься. После прокладки канала все заилилось, заросло. А
вон там, где грязь на берегу, был замечательный станичный пляж. Возле него,
там, где густые заросли, изначально была протока реки, намывавшая песочек на
пляж, через нее был перекинут мост. Потом протоку засыпали. Построили дамбы для
нерестового хозяйства - перекрыли все плавни. Перекроили по-своему русло реки…
Смотри, что получилось... "торжество разума", да и только.

Набравшись терпения, мы все же догребли до главных шлюзов
Бейсугского нерестово-вырастного хозяйства. Именно здесь нерестится большая
часть тарани Азовского моря. По пути на воде вместе с всплывшей рыбой нам
попалось на глаза несколько павших диких уток. Грустное впечатление произвела
лыска, пытавшаяся изо всех сил убежать в камыши при нашем приближении, но так и
не сумевшая встать на ноги.

На шлюзах царил по настоящему мертвый покой. В едва
подвижной зеркально гладкой воде отражались поднятые вверх задвижки-шандоры,
под которыми обычно шумят бурливые потоки. Хлопец лет двенадцати спокойно,
погрузившись в воду лишь по пояс, переходил главный сбросной канал. По всему
было видно, что затянувшаяся засуха лишила силы и великий Бейсуг. И в этот день
нещадное августовское солнце, поднимаясь все выше, вновь принялось за свою
иссушающую работу.

Все, нам пора на простор, на волю. Поднимаем парус и за
ветром скользим по реке обратно в лиман. Стараемся побольше запечатлеть
напоследок красот Бейсуга. Широким блестящим рукавом он змеится вдоль
возвышающегося бриньковского берега. Вот и канал. В конце зеленого туннеля
сияет красно-кирпичным цветом противоположный обрывистый берег лимана. Свежие
пласты глины буквально горят на солнце.

Совпадение это или нет, но искусственно прорытый канал
направлен прямо в самое размываемое водой место берега станицы. Подумалось, не
здесь ли кроется одна из причин ускорения его обрушения? Впрочем, в этом могут
и должны досконально разобраться настоящие специалисты. Нас же снова ждет
лиман.

И вновь мы попадаем в буйство жизни. Наш путь к устью реки
Челбас лежит через многокилометровую отмель, буквально кишащую рыбой. То с
одного борта, то с другого мы слышим и видим мощные всплески рыбин. Над головой
кудахчут чайки, охраняющие свои гнездовья на возвышающихся невдалеке кочках.
Наблюдая все это, мы не устаем удивляться: как же так получается, что здесь еще
мельче, чем в задыхающейся от жары реке, а вода чистая, живая?
Поражают своими размерами многочисленные обширные песчаные
отмели и косы Бейсугского лимана. Только потрясающая сила воды могла
переместить и так ровно уложить эти миллионы тонн песка, ила и Бог знает еще
чего. И главными застрельщиками в этой ударной работе всегда были весенние
паводки реки Бейсуг. Достаточно взглянуть на карту и сразу видно, что вся
песчаная архитектура лимана укладывается в направлении потоков его главной
реки. И стоило людям влезть в этот отлаженный механизм, как тут же появились
разрушительные последствия. Размываются песчаные пляжи и косы, затем обрушиваются
берега, заиливаются некогда рыбные заводи.

Пока этот процесс в Бейсугском лимане не набрал
катастрофических масштабов. Но уже сегодня мы, как ни старались, не обнаружили
вход в устье реки Челбас, впадающей в лиман в полутора десятках километров севернее
Бейсуга. Перед сплошными зарослями камыша в месте впадения в лиман реки нас
встретила такая же топкая илистая мель, как и та, что мы преодолевали, пройдя
морозовский бугаз. Второй раз барахтаться в грязи не было никакого желания.

Но именно Челбас, мало кому знакомый из ахтарцев, был среди
главных приманок, заставивших нас пуститься в путешествие в один из самых
отдаленных уголков своего района. Ведь Челбас наряду с великим Бейсугом входит
в тройку самых больших степных рек.

Из справочной литературы известно, что Челбас даже длиннее
Бейсуга почти на полсотни километров - 288 км против 243 км. Но вот по
многоводности уступает многократно, что и отражено в самих названиях. Челбас в
переводе на русский означает - «ковш воды»... и только то. И в справедливости
этого определения мы смогли убедиться сами, хоть и не впрямую, но, как
говорится, по неопровержимым косвенным уликам.

4.
Представьте себе, каково это проталкивать лодку сквозь
жесткую щетку сплошных зарослей водорослей-куширей. Грести невозможно, а дно на
глубине в треть метра такое топкое, что весла, которыми мы толкали свое судно
вперед, раз за разом проваливались в ил наполовину своей длины. В общем, начали
повторяться мучения, которые мы испытали ровно сутки назад в противоположном по
диагонали от Челбаса, но также безнадежно заиленном Морозовском куте лимана.
Вот оно следствие зарегулирования стока рек. Челбас, похоже,
настолько «обескровили», что он не в состоянии продуть хоть подобие своего
русла через илистую мель. В обе стороны на сотни метров вода была в больших
шершаво-бурых пятнах от сплошных зарослей водорослей. Стиснув зубы, мы все же
упорно продирались сквозь эту щетину к берегу. Уже хорошо были видны
возвышающиеся над камышами перила автомобильного моста через канал, за ним
крыша какого-то строения наподобие насосной станции. Но, как мы ни старались
хотя бы увидеть издали устье Челбаса, все было напрасно - очередной кажущийся
вход в реку при приближении превращался в узкую камышовую заводь.

Силы и терпение были на исходе. К тому же не оставляло
чувство какой-то неловкости от того, что мы нагло и бесцеремонно вторгаемся в
девственное царство птиц. На широком водном просторе вокруг нас большим
аккуратным полукругом расступалось многочисленное пернатое население отмели.
Десятки белоснежных красавцев-лебедей и неисчислимое количество серых,
коричневых и черных лысок, уток и бакланов с нескрываемой тревогой и упреком
поглядывали на непрошенных гостей, время от времени устраивая с шумом и плеском
дружные забеги по воде подальше в сторону. А когда с громогласным хлопаньем
крыльев срывалась прочь стая лебедей, казалось, что взлетает вертолет.

Вдруг стал резко менять направление дувший до этого с
северо-востока ветерок. При помощи его мы надеялись легко под парусом улизнуть
попутным курсом с мели. Если же ветер задует с противоположной стороны, нам и
обратно придется долго выталкивать из болота свою посудину. На мелководье шверт
не поставишь, а без этого плавника-стабилизатора парусная лодка может двигаться
только за ветром, либо боком, острыми курсами не пойдешь.

Терять лишнее время никак не хотелось. Ведь нам до заката
солнца надо было еще дойти до пролива в море у поселка Ясенская Переправа.
Делать нечего, машем на прощание рукой так и не изведанному Челбасу. Впрочем,
итак ясно, что за илистой отмелью среди буйных камышей нас ожидал рукотворный
канал, каких в наших плавнях великое множество. С чувством досады и
разочарования поднимаем парус и направляем лодку через всю отмель к чистым
просторам лимана.

И как только парус с легким вздохом наполнился, мы тут же
забыли о пережитой неудаче. Под легким дуновением попутного ветерка мы быстро
вышли из болотистых зарослей и бесшумно заскользили над удивительными
подводными садами. Юрий Бирюков, как и положено капитану судна, был за рулем. А
я устроился на носу лодки не в силах оторвать взгляд от сказочного подводного
мира. Сквозь прозрачный полуметровый слой отстоявшейся воды прекрасно было
видно желтое дно, над которым прямо под нами, стремглав, проносились многочисленные
мальки и чуть более крупная рыбешка, скрываясь в тенистых зарослях водорослей,
припорошенных, как снегом, белесоватым илом. Среди живописных кущей на светлых
полянах то тут, то там солидно плавали вальяжные сазаны.

Вот бы здесь засесть с подводным фотоаппаратом, а лучше с
видеокамерой. А ночью в этих райских зарослях, наверняка, жизнь просто кипит.
И, что удивительно, в том же Рясном лимане подобные заросли куширей на таком
вот мелководье летом, в жару, - мертвая
зона, а здесь под палящим полуденным солнцем буйство жизни, не уставал
удивляться я. Воистину Бейсугский лиман - страна чудес. Запас жизненной энергии
здесь просто огромный.

О том, что рыбы в лимане по-прежнему достаточно,
красноречиво напомнил и стан рыбаков станицы Привольной. На скользившей мимо
правого борта песчаной косе сиял выбеленными стенами вместительный лабаз,
аккуратно выкрашенная мотофелюга отдыхала на стапелях перед осенней путиной. На
рыбстане царили идеальный порядок и летнее умиротворение. Лишь пара сторожей
изредка посматривала в нашу сторону, следя, как мы обходим выставленные
недалеко от берега сети. Заметить их было нетрудно по торчащим из воды концевым
палкам-тычкам.

Но Бейсугский лиман славен не только своим рыбным
богатством. И об этом нам вскоре напомнил самым неожиданным образом новый ряд
торчащих из воды палок…

Поначалу, издали, мы приняли уходящий от берега в лиман
равномерный строй крепких двухметровых хворостин за тычки сетей. Но вскоре
выяснилось, что торчащие из воды вехи тянутся перпендикулярно берегу, чуть ли
не через весь лиман. Да и странно было бы, если бы браконьеры оставляли для
рыбинспекции записки, которые белыми лоскутками были прикреплены к вершинам
торчащих из воды палок.

И тут мы вспомнили, что днем раньше, у противоположного
берега возле хутора Тамаровского, как раз напротив этого места, видели
необычное изыскательское судно. А еще весной мне знакомый сотрудник газового
участка рассказывал о том, что под Бейсугским лиманом покоятся внушительные
запасы газа и нефти, к добыче которых ведется основательная подготовка. И это,
похоже, были не пустые слова. Судя по рядам вех, которые затем нам регулярно
попадались на всем пути к проливу, изыскатели, имели возможность, прощупать
своими приборами каждый закоулок глубоких недр лимана.

Северо-восточное побережье Бейсугского лимана оказалось
прямой противоположностью южному крутому глинистому обрыву, вдоль которого мы
шли днем ранее. Теперь мы неспешно двигались мимо бесконечно длинной песчаной
косы, отделявшей лиман от соленого, славящегося целебными грязями Ханского
озера. Если взглянуть на карту, то нетрудно догадаться, что когда-то и лиман, и
озеро были единым водоемом. Но затем Бейсуг, неустанно перемещая в паводки
огромное количество ила и ракушек, буквально построил защитный вал от
болотистой мелководной лагуны. Благодаря этому мы сегодня имеем и целебные
грязи, и чистый рыбный лиман.

Мудрость природы, поистине, потрясает. Она сама себя и
строит, и лечит. Только вот человеческие преобразования ей терпеть все труднее.
Зарегулированы все реки, не стало у них очищающей и созидательной силы
паводков. А тем временем волны моря и лиманов неустанно размывают созданные за
тысячелетия мощными речными и морскими потоками песчаные косы. Если так пойдет
и дальше, то исчезнут со временем и Ясенская коса, и коса Ханского озера. Что
будет тогда с уникальным Бейсугским рыбным царством, где еще надут мальки такой
уникальный питательный сироп, каким сегодня является его сладко-соленая вода?!

Очередным философским размышлениям способствовала
безмятежная погода. Мы шли по зеркальной глади лимана. Попутный ветерок то
затихал, то налегал на парус легкими порывами. Курорт, да и только. Однако
опытный мореход Бирюков не разделял моего благостного настроения,
подкрепленного утренним прогнозом, обещавшим в Бриньковской весь день попутный
для нас северо-восточный ветер.

- В Бриньковской оно может и так, а здесь посреди лимана
своя погода. Вот увидишь, повторится вчерашняя картина. Только теперь нам
придется идти не за ветром, а против, - убежденно произнес он.

И действительно, после полудня ветер, покрутившись в разные
стороны, окончательно стих, а затем внезапно ударил тугой порыв
северо-западного морского бриза, аккурат против нашего курса. За несколько
секунд он набрал силу очень свежего ветра и нам ничего не оставалось, как
улепетывать к песчаному берегу, чтобы зарифить парус и подготовиться к
непростому переходу по лиману, вздувшемуся щетиной невысоких, но крутых пенных
гребней.

Пока Юрий со знанием дела настраивал свое судно на пляску по
волнам, к нам вальяжной походкой скучающего курортника подошел дородный дядька
из станицы Каневской, жители которой давно облюбовали бескрайние бейсугские
пляжи. Узнав с нескрываемым удивлением намерение Бирюкова, идти в бушующий
лиман, он еще больше удивился, поняв, что мы намерены двигаться в сторону
пролива у Ясенской Переправы.

- А як же вы пидытэ протыв вэтра? – с нотками искреннего
недоверия поинтересовался каневчанин, с чем в потаенных глубинах души готов был
согласиться и я.

- А вот так и пойдем! - решительно ответил Юрий, лихо
сталкивая лодку в воду.

Мне ничего не оставалось, как поспешить занять уже привычное
место у шверта.

Шесть бесконечно долгих часов посреди лимана мы играли в
кошки мышки с волнами. Из-за обширной мели не могли подойти близко к северному
берегу, где волны были немного пониже. Уже в километре от него метровый шверт
начинал скрести по песчаному дну, и нам ничего не оставалось, как
разворачиваться и закладывать галс в самый центр кипящего бурунами лимана.
Вспомнилось ощущение, испытанное еще в годы матроской молодости, когда
приближающийся шторм вызывал тревогу и шальную радость одновременно. И было
отчего так взбодриться. Пару раз крутым встречным волнам удалось «перепрыгнуть»
через невысокий борт лодки, забросив внутрь несколько ведер воды. Ударяя с
разбега в скулы бортов, буруны окатывали нас ежеминутно душем крупных брызг.
Но, не обращая на них ни малейшего внимания, Бирюков уверенно встречал порывы
встречного ветра и умело лавировал между волн. Мне же оставалось своевременно
откренивать лодку и неустанно вычерпывать воду.

вскоре мы вполне освоились с обстановкой, и с неким
азартом стали встречать очередной девятый вал. Ведь если присмотреться, то
волны своим характером и поведением во многом схожи с человеком. С палубы
большого судна это не так заметно, а, находясь на уровне воды, когда можно
буквально погладить рукой пенные гребни...

Вот перед тобой, во впадине среди волн, вдруг возникает
небольшой бугорок. Он начинает быстро расти вверх и далеко вширь. Вот он
превращается в покатый вал, который, вбирая в себя силу ветра, быстро
увеличивается в размерах, обзаводится пенным гребнем. И вот уже крутая волна,
широко раскрыв пасть, с азартным шипением готова на подвиги - всех проглотить,
подбросить до небес, нет ей, кажется, преград! Но… проходит немного времени, и
кучерявый гребень лысеет, волна горбится, оседает, а затем и вовсе
проваливается в бездну между валами, чтобы дать импульс для появления и роста
новой волны.

Как ни крути, все в природе создано по одному образу и
подобию. И мы - люди неотъемлемая часть ее. Это, поверьте, понимаешь с особой
силой, когда побываешь в тесных объятьях природных сил.

Изрядно измотанные мы, наконец, добрались до спасительного
пролива. У нас уже не было ни душевных сил, ни физических возможностей
обследовать бакланьи острова, обитатели которых большими стаями, словно
напоказ, широко расправив черные перистые крылья, закладывали в вечернем небе
плавные виражи. Вот так же, наверное, летали когда-то стаи птеродактилей, от
которых бакланы - не сильно то ушли вперед.

Обойдя очередную огромную мель, мы вдоль кромки камышей со
стороны Ясенской косы вошли в пролив. В отличие от заросшего морозовского
бугаза, он, живописно изгибаясь, соединяет Бейсугский лиман с Азовским морем
широким судоходным рукавом. С одной стороны пролива северная оконечность
Ясенской косы, на другом, таком же низменном песчаном берегу, уютно разместился
поселок Ясенская Переправа, за северной окраиной которого раскинулись обширные
грязи Ханского озера. Видимо в здешних окрестностях когда-то в море впадала и
степная речушка Ясени. Но стараниями людей она давно уже превращена в цепь
запруд со стоячей водой. И о былом морском прошлом Ясеней напоминают теперь
лишь поэтичные названия косы и поселка.

Встречный ветер не хотел униматься, но, как мы и ожидали,
больших волн в проливе не было. Зато прибавилось не менее трудное для парусной
лодки препятствие - сильное встречное течение. Морская вода мощным потоком
текла в лиман. И это для здешних мест абсолютно нормальное явление. Ясенский
пролив в Бейсугский лиман славится глубокими до десяти метров омутами, которые
вымываются бурными переменчивыми течениями то с моря, то с лимана. А вечным
двигателем их является ветер, сгоняющий воду то на восток длинного мелкого
лимана, то на запад. Благодаря этому лиман по-настоящему дышит. Вот она
разгадка, почему даже в самую жару на его мелководьях живая, насыщенная
кислородом вода. Но как же беззащитен перед человеком даже самый крепкий
природный механизм. Вот и Бейсугский лиман сегодня полноценно дышит, можно
сказать, одной ноздрей. Другой его пролив у поселка Морозовского, как у
гайморитного больного, забит гноем. Едва подает признаки жизни и Челбас.

Искусно лавируя Бирюков все-таки вывел сквозь стремительное
течение наш парусник в море. Оставшийся за кормой поселок Ясенская переправа
порадовал своим опрятным, можно сказать курортным видом. За последние годы
здесь укрепили аккуратной насыпью из крупного камня песчаную набережную. На
восточной окраине выросло множество элитных коттеджей. А на западе все так же
стоят, хоть и изрядно потрепанные временем причалы, сооруженные сто лет назад
для парома железнодорожной переправы. Из новшеств здесь пограничная вышка,
которая после распада Советского Союза «украсила» пейзаж в месте выхода пролива
в море.

Да, сегодня по некогда нашему внутреннему, сугубо мирному
Азовскому морю проходит пограничный рубеж. С этим людям старшего поколения,
наверное, в душе никогда не смириться. Но, главное, сейчас стало неизмеримо
труднее решать нарастающие проблемы моря. А в нем, как и в лиманах, только в
значительно больших масштабах зреют те же катастрофические процессы.
Зарегулирование главных водных артерий – Дона и Кубани нарушило основу основ -
режим морских течений. И уже несколько десятков лет, по сути, идет болезненное
перерождение Азовского моря. И, как у тяжело больного человека, выпадают
волосы, истончается кожа, появляются язвы, так и у Азовского моря, с каждым
годом все больше размываются его чудесные песчаные косы, обрушиваются
беззащитные берега, заиливаются и заболачиваются места обитания ценных рыб.
Надвигающаяся экологическая катастрофа Азовского моря волнует каждого
неравнодушного человека. Постоянно предлагаются различные способы спасения моря
или хотя бы части его рыбного богатства. Например, методами искусственного
разведения осетровых пород. Такой успешный опыт в советские годы уже был. Но,
здравый смысл подсказывает, если не устранить первопричину, болезнь моря все
равно будет прогрессировать. Бесполезно больного пичкать глюкозой и
стимуляторами, когда его артерии забиты тромбами…

Прошу извинить за длинную сентенцию, но, как говорится,
наболело. Надо было высказаться, ведь путешествие наше подходит к концу.

После энергичных, но не столь высоких, волн лимана, покатые
валы морской зыби, нам показались почти океанскими. Ветер также неожиданно, как
и начинался, в короткое время притих. Огромное красное солнце прилегло на
идеально ровную кромку бескрайнего горизонта. В этот момент вдруг с особой
силой пришло понимание, какой он, несмотря на свои десятки километров длины и
ширины, все-таки маленький и уязвимый Бейсугский лиман. Как надо беречь и
лелеять эту уникальную, бесценную жемчужину природы, подаренную нам счастливой
судьбой.

Послесловие

Зеленый закатный луч, я, как ни старался в тот вечер,
впрочем, как и всегда, не увидел. Но и без него был вполне счастлив походным
ужином, быстро и мастерски приготовленным Юрием на костре. Ночь накрыла
Ясенскую косу огромным, расшитым крупными сапфирами черно-бархатным куполом.
Свет от звезд был такой яркий, что можно было разглядеть кружевную тень
лесонасаждений на косе, закрывавших вдали восточную кромку горизонта. А с
северо-запада через весь обширный залив бежали к нам по гладкой воде мерцающие
дорожки огней на дальнем берегу залива, дугой убегающего на запад к станице
Камышеватской.

Какие места – такие и названия – сплошная поэзия… Эх,
красота-то какая!

Наутро мы с триумфом прошлись по морю вдоль всей Ясенской
косы, приветствуя уверенными жестами бывалых мореходов тысячи людей, отдыхающих
здесь дикарями со всех концов нашего края и страны.

Погода была превосходнейшая. Но именно это щедрое солнце и
добило окончательно мои загоревшие до бордовой красноты ноги. Прикосновение к
ним даже легкой материи вызывало чувства содрогания.

Но нет худа без добра. Дома, Елена-прекрасная - любимая,
заждавшаяся жена, с особой заботой встретила мужа. На мои вспухшие от солнечных
ожогов колени она пожертвовала полбанки своего импортного питательного крема.
Это дорогого стоит. Под заботливыми руками боль притихла и вскоре прошла.

А я, в очередной раз, проклиная себя за то, что беспечно
надел в дальний поход короткие шорты вместо того, чтобы максимально защититься
от жгучего солнца, окончательно понял, как глупо и беспомощно выглядит человек,
самонадеянно пренебрегающий суровыми, но непреложными законами природы. Это же
все равно, что стрелять в самого себя, мы ведь сами неотъемлемая часть природы…

2007-2008 г.

Послание через века
(Записка братьев Варваровых. Стиль и орфография оригинала в
целом сохранены.)

Господи Благослови. Станица Бриньковская 1901 года, 5 марта.
Въ Благополучное Царствование Государя Императора
Всероссийскаго Николая Второго II и в бытность Главноначальствующаго
Гражданской частью на Кавказе Генерал Адъютанта Князя Голицина, Начальника
Кубанской области и Наказного Атамана Генерал Лейтенанта Маламы и Атамана
Темрюкскаго Отдела Полковника Борыса Тыщенко. Выше поименнованыя лица были въ
это время начальники нашего края заселеннаго Козаками Черноморскими или
Кубанскими.
Настоящая насыпъ изделана на денежныя средства Ейскихъ
купцовъ братьевъ торгующихъ подъ фирмой «Василия Варварова» сыновья Михаилъ и
Иванъ Варваровы живущихъ въ станице сей Бриньковской въ расстоянии 50 саженей
на Югъ отъ этой насыпи имеющих хълебныя амбары на горе для склада хлеба,
занимающиеся торговлей хлеба т.е. отправляютъ изъ этого места пшеницу и ячмень
изъ этого залива или какъ его въ настоящее время называютъ Бейсугский лиманъ
въпадающий или содиненный съ Азовскимъ моремъ, на паровыхъ баржахъ и парусныхъ
судахъ въ заграничныя и Азовския Порты, глубина этого лимана въ настоящее время
семь 7 футовъ.
Эта местность здесь населена козаками коренными жителями и
пришлыми изъ России съ Севера иногородними все вероисповедания православныя,
занимающиеся преимущественно хлебопашествомъ и периодично рыболовствомъ.
Станица разположена отъ сей насыпи съ запада на восток по обрыву
народонаселения до 4000 душъ. Годовой оборотъ торговли до полутора миллиона
рублей. Въ настоящее время здесь есть проволочный телефонъ от Бр. Варваровыхъ
до станицы Ахтари 33 версты на Ю.З. – разположенной на берегу Азовского моря до
дома фирмы Луи Дрейфус и Ко хлебный экспортъ. Доктора здесь нетъ, железная
дорога отсюда на С.В. разстояние 100 верстъ а на Ю. – 130 верстъ. Передвижение
лошадьми и пароходами изъ Ахтарей до приморских городовъ т.е. портовъ.
Настоящая насыпъ освящена священником местным Георгиевской
Церкви Отцомъ Петром Джигиремъ и псаломщикомъ Грачомъ въ присутствии Атамана
станицы Маловика Бр. Варваровыхъ и рабочихъ трудящихся для постройки насыпи и
деревянного моста или пристани для погрузки хлеба на дубы буксируемыя пароходом
«Ниной» для доставки на баржи.

Это написано с той целью, что можетъ быть когда нибудь
будетъ прочитано кемъ нибудь, то пусть вспомнитъ, что и мы жили работали,
трудились, радовались и печалились, как и наши предки, но неумолимо смерть
скосила всехъ. И мы какъ временные гости здесь побывали и ушли въ
неизвестность.

Писали Братья Михаилъ и Иванъ Варваровы 1901 года 5 март
станица Бриньковская Кубанской области Темрюкского О.

Приписка на отдельном клочке бумаги:
Река временъ в своемъ теченьи
Уноситъ все дела людей,
И топитъ въ пропасти забвенья
Народы, Царства и Царей.

Бр. Варваровы.
При семъ положены хлебныя зерна трехъ сортовъ урожая
1900 года.